Шаги смолкли, и в открытой двери появился сначала синий громадный шар с блестящими пуговицами, затем белая-белая коротенькая ручка, и, наконец,
синий шар сделал какое-то смешное движение, пролез в дверь и вместе с ним появилась добродушная физиономия с длинным утиным носом и едва заметными сонными глазками.
Неточные совпадения
Сказал и туго надул
синие щеки свои, как бы желая намекнуть, что это он и есть владыка всех зефиров и ураганов. Он вообще говорил решительно, строго, а сказав, надувал щеки
шарами, отчего белые глаза его становились меньше и несколько темнели.
Лицо его, пухлое и круглое, как
шар, выражало застенчивость, добродушие и кроткое смирение; нос, тоже пухлый и круглый, испещренный
синими жилками, изобличал сластолюбца.
Военный, круглый, как
шар, сидя у окна, надувал
синее лицо и, весело выкатывая какие-то рыжие глаза, непрерывно курил трубку, кашлял странным, собачьим звуком...
При этом его бледное лицо всегда поворачивалось за плывшим по
синему небу огненным
шаром, и глаза отражали искристый отблеск холодных лучей.
Он прошел в столовую. Там уже набралось много народа; почти все места за длинным, покрытым клеенкой столом были заняты.
Синий табачный дым колыхался в воздухе. Пахло горелым маслом из кухни. Две или три группы офицеров уже начинали выпивать и закусывать. Кое-кто читал газеты. Густой и пестрый шум голосов сливался со стуком ножей, щелканьем бильярдных
шаров и хлопаньем кухонной двери. По ногам тянуло холодом из сеней.
Как всегда, у стен прислонились безликие недописанные иконы, к потолку прилипли стеклянные
шары. С огнем давно уже не работали,
шарами не пользовались, их покрыл серый слой копоти и пыли. Все вокруг так крепко запомнилось, что, и закрыв глаза, я вижу во тьме весь подвал, все эти столы, баночки с красками на подоконниках, пучки кистей с держальцами, иконы, ушат с помоями в углу, под медным умывальником, похожим на каску пожарного, и свесившуюся с полатей голую ногу Гоголева,
синюю, как нога утопленника.
Это была одна из тех ужасных гроз, которые разражаются иногда над большими низменностями. Небо не вспыхивало от молний, а точно все сияло их трепетным голубым,
синим и ярко-белым блеском. И гром не смолкал ни на мгновение. Казалось, что там наверху идет какая-то бесовская игра в кегли высотою до неба. С глухим рокотом катились там неимоверной величины
шары, все ближе, все громче, и вдруг — тррах-та-та-трах — падали разом исполинские кегли.
Когда светящийся
шар поравнялся со мной, он был от меня шагах в десяти, не более, и потому я мог хорошо его рассмотреть. Раза два его внешняя оболочка как бы лопалась, и тогда внутри его был виден яркий бело-синий свет. Листки, трава и ветви деревьев, мимо которых близко проходил
шар, тускло освещались его бледным светом и как будто приходили в движение. От молниеносного
шара тянулся тонкий, как нить, огненный хвостик, который по временам в разных местах давал мельчайшие вспышки.
За углом встречаю разносчика с
шарами… Красные,
синие, желтые… И… тут мои мысли сразу сменяются другими, ничего общего не имеющими с предстоящим испытанием. «Который из этих
шаров купить моему принцу?» — думаю я с минуту и покупаю три сразу: красный, желтый и голубой, и бегу снова к моему милому маленькому сынишке, в мою квартирку в Кузнечном переулке…
Хозяева хижины проснулись, когда и следы гостей их простыли. Пальба к стороне Менцена дала им знать, что
синие с зелеными опять катают чертовы
шары.
— Чуть было намнясь, — сказала она, зевая и потягиваясь, — катали они с
синими чертовы
шары. С того денечка ни гугу о них, братец, будто мухи померли в бабье лето.
Не успел оглядеться, как услышал сильнейший храп. Кто-то рядом отдыхал в час полуденный. Богатырские звуки неслись из соседней горенки, куда вела растворчатая, сильно покоробленная и не очень плотно затворявшаяся дверь. Она была заперта черным, репчатым замком [Черный, то есть железный висячий замок. Репчатый — наподобие сплюснутого
шара, репой.], на двух кольцах. Вошла здоровенная девка в засаленном темно-синем, китаечном сарафане, пестром ситцевом переднике и сильно поношенном шелковом платке на голове.